«- Мама, что чувствуешь, когда после смерти растут крылья?
- Сперва спина гнется, крепнет, проникается мощью.
Потом она наливается тяжестью - как будто на плечах твоих гора.
Ребра и хребет хрустят, раскалываются до мозга костей.
Затем спина рывком выпрямляется, способная выдержать всё, всё!
А потом ты понимаешь, что уже умер и обрёл новую сущность».

Через реку Гьёлль перекинут мост Гьялларбру, ведущий в бездны Хельхейма. Громко звенит он, когда по нему ступает живой. Молчит, когда в преисподнюю отправляется мертвый. Воительница Сенуа медленно и решительно шагает по истёршимся доскам. Сейчас кажется неправильным бежать. В беге слишком много эмоций. Слишком трудно сохранять самообладание, не выпустить на свободу панику. Здравомыслие – как миска с водой. Надо нести аккуратно, чтобы не расплескать.

Заплечная камера жмётся к спине девушки, с опаской выглядывает из-за плеча. Хочется вздохнуть полной грудью, но не получается. Границы кадра давят, сжимаются со всех сторон. В другой игре я бы возмутился. Либо первое лицо, либо третье. Решите уже! Но не здесь. Камера именно там где должна быть. Это мир глазами героини. Почти что. Игрок отстранён, но самую малость. Достаточно, чтобы почувствовать себя незваным гостем в её голове.

Но я не праздный зевака. Сейчас начнётся бой, и я это докажу. Сражения поставлены с вагнеровским размахом, достойным богов. Зловещие знамения предвещают начало схватки. Воздух густеет, природа волнуется. Купол тьмы смыкается над головой. Игрока охватывают напряжение и томление, желание выплеснуть адреналин в буре мечей.

Мертвый северянин наносит сокрушительный удар. Блок! Будто судорога по рукам проходит, но атака отбита, враг открыт. Серия легких ударов, несколько тяжёлых. Он повержен, но не его место уже заступают другие. Сенуа бросается на одного, но вдруг где-то в затылке начинают визжать испуганные голоса. «Сзади!» Блок. Поворачиваюсь, чтобы отбиться. «Берегись!» Рывок вбок. Вот врагов уже трое. Голоса в голове сходят с ума. Без интерфейса сражаться страшно. Столько интимной ненависти, бешеной злобы, истеричного надрыва в этих сражениях. Удар щитом под дых, подгибаются колени. Сенуа падает, упирается ладонями в грязь. «Ещё есть шанс! Поднимайся! Быстрее! Скорее!» Перед глазами всё плывёт, в ушах какофония звуков. Сенуа затравленно озирается, неуклюжая от страха и боли. К черту здравомыслие. Надо сорваться с места и с разбега вонзить меч во врага по рукоять.

Вроде бы простая боевая система. Быстрый легкий удар, медленный тяжелый, блок, уклонение, толчок. Но какой толк говорить о системах?! Вот Сенуа добывает себе новый меч. Легендарный клинок, дарованный богами Сигмунду, перекованный для великого Сигурда. Имя ему Грам, что значит «гнев». Семь пядей в длину, будто пламенем охваченный. Теперь хоть в Море Трупов, хоть в чертоги Хель, нам ничего не страшно. Завязывается жесточайший бой. Щиты расщепленные, брони рассеченные, шеломы разбитые, черепа расколотые и груды воинов, павших на землю. Идет Сенуа, порубает людей, выступает навстречу полкам, и обе руки у неё в крови по плечи.

Она собирается предстать перед владычицей преисподней Хель и вырвать из её цепких лап душу своего возлюбленного. Такой подвиг заслуживает песен и саг. Провидица-вёльва описывает каждый шаг воительницы. Вот только спасение мертвых из загробного мира – дело безнадёжное. Орфей не вывел Эвридику из Аида, Идзанаги не спас жену из страны Ёми. Боги Асгарда напрасно молили Хель отпустить светлоликого Бальдра. Можно сойти вниз. Можно найти кого ищешь. Но последний шаг никому сделать не удаётся. И в глубине души Сенуа это знает.

Эта безумная, беспощадная мифология холодных земель совершенно чужда ей. Она из пиктов, с Оркнейских островов. У неё своя вера. На кровожадных богов северян она смотрит с непониманием и ужасом. Но викинги разграбили её деревню, убили любимого человека. Значит, его душа в плену у их богов. Сомнительная логика, для «нормального» человека. Но Сенуа – не нормальная, она геилт. Так в кельтском фольклоре называли «безумцев». Странных людей, которые уходили в леса и жили отшельниками. Кто-то становился жертвой проклятия, кто-то пытался замолить грехи или сразиться с тьмой внутри себя. Те, кому удавалось вернуться, навсегда менялись. Одни становились пророками и волшебниками, другие безвозвратно проваливались в безумие.

С нашей современной точки зрения Сенуа страдает от тяжелого психического расстройства, усугублённого ужасными детскими травмами, общественным остракизмом и глубоко укоренённым чувством вины. Если счистить с истории мифологические наслоения, отбросить меч и забыть про злых богов, останется обычная девушка, которая видит мир немного не так, как остальные. И страдает из-за этого бесконечно.

Профессор кембриджского университета Пол Флетчер, консультировавший разработчиков в вопросах психопатии и нейробиологии говорит: «Обычно меня приглашают на проекты, чтобы я говорил что можно, а чего нельзя показывать. В данном случае мы скорее вели дискуссию: о функциях мозга, о восприятии мира, о том как мы придумываем вещи, о том что все мы гораздо ближе к психозу, чем хотелось бы думать. У нашего мозга очень ограниченный прямой контакт с внешним миром. Он принимает двоичные сигналы от органов чувств и собирает эту информацию воедино. Наш разум не получает готовую картину мира, он сам её конструирует, и мы гораздо больше строим, чем воспринимаем. Видеоигры - идеальная площадка для экспериментов, потому что вы попадаете в незнакомое окружение и пытаетесь в нём разобраться. Даже самые здоровые люди многое упускают из виду, а другие вещи искажают, чтобы те соответствовали заданным ожиданиям. Вы думаете, что однозначно воспринимаете всё вокруг, а ваш мозг тем временем заполняет пробелы».

Ему вторит руководитель проекта Тамим Антониадес: «Вот где берёт начало творчество и воображение. Думаю, есть причина по которой наши мозги работают подобным образом, для выживания вида. А крайние случаи мы выделяем и называем душевными болезнями».

Любовь для Сенуа – это обоюдоострый меч. Две реки, текущие друг против друга. Сила и слабость. Бремя и крылья. Вина и вера. Страх для Сенуа - это значит бежать без оглядки, шарахаясь от собственного сердцебиения, а потом выскочить за порог, схватить за дверь и скорее её захлопнуть, навалиться всем телом, чтобы что-то страшное не вырвалось наружу. Жизнь для Сенуа – это пустота и одиночество Хельхейма. Сама для себя она – изуродованное чудовище, наполовину человек, наполовину обезображенный порчей монстр. Её преследуют слуховые галлюцинации - гневные фурии и безумные мании шепчут без остановки в уши. В каждом переплетении ветвей она видит знак, в случайных событиях замечает умысел.

Она видит и слышит и чувствует то, что другим недоступно и непонятно. Это болезнь, проклятье. Но и своеобразный дар, за который по сказочной традиции назначена суровая плата. Даже Одину пришлось заплатить знания и мудрость собственной плотью. Смотрясь в зеркало Сенуа видит лицо тьмы, которую так боится. Тьмы, живущей у неё внутри. Много раз она пыталась обуздать эту силу, осмыслить её, понять. И всякий раз враг наносил ей удар в спину. Её разум тонет в страхе... глубже... глубже... погружается в пустоту, и ей кажется что в этот раз она уже не вернётся. За каждой выигранной битвой следует другая, ещё более жестокая и страшная. Кажется, так оно будет продолжаться пока Сенуа не сломается, не падёт на поле боя. В конечном счёте все падут. Даже боги не вечны. Солнце почернеет, земля погрузится в море, звезды упадут. Огонь и вода встретятся, пламя поднимется до небес. И небо, и земля - весь мир сгорит. И воители из Вальгаллы, и простые люди, все погибнут.

Но не надо бояться смерти. Не надо оплакивать волны, вернувшиеся в океан. Повернись спиной к смерти и увидишь её тень. Чем дольше ты от неё прячешься, тем длиннее тень становится, погружая всё во тьму. Но даже в темноте чудеса и красота мира не покидают нас. Они всегда рядом, ждут чтобы их увидели.